После кончины родителя, она еще три месяца прожила в родительском доме, пока все свое состояние распределила на благие дела. Большую часть своего состояния она пожертвовала в Челябинский свой монастырь и наконец пожертвовала ему и себя. Это было в 1865 г., на 32-м году от ее рождения. В первый же год своего поступления в обитель она получила благословение архипастыря носить монашескую одежду — рясофор.

14 сентября 1866 года она была назначена исправляющей должность казначеи монастыря.

Это была примерная послушница; она ко всякому назначению относилась с любовию, покорностью и глубоким смирением.

Не имея даже и понятия о некоторой черной работе, она старалась своими собственными руками делать все, что исполняли самые последние послушницы обители. Одежду она носила самую простую и грубую. 27 июля 1868 года она была пострижена в монашество — с именем Лидии.

Это была поистине премудрая руководительница и наставница врученного ей стада словесных овец; она первым долгом все свое внимание обратила на внутреннее состояние обители и живущих в ней.

Пользуясь искреннею, неподдельною любовью со стороны монахинь и послушниц, она всеми силами старалась благотворно влиять при каждом, а не только удобном, случае. Сама служила примером глубокого смирения, послушания и терпения. Особенно старалась она неопустительно посещать храм Божии во время всех богослужений, причем сама любила читать шестопсалмие, канон и акафист, во время же литургии — апостола.

Читала громко, неспешно, с глубоким выражением и нередко со слезами.

С глубоким вниманием и любовью слушали насельницы обители чтение своей матушки, да и все предстоящие нередко проливали слезы умиления. Если же какое-либо неотложное дело и заставляло ее оставить церковное богослужение, то она отправляла его у себя дома.

В самое короткое время она водворила в обители образцовый порядок, между сестрами единодушие и безропотное послушание.

Все приказания ее исполнялись точно, без малейшего изменения. Без предварительного благословения никто никуда за ограду монастыря не смел выходить. Любовь же со стороны матери- игуменьи была так велика, что скорбь каждой сестры была ее собственной скорбью. Зато и любима же она была всеми. Если же по делу монастырскому случалось ей уезжать куда-либо, так это было великое горе для сестер обители.

Работа в свечном заводе с каждым годом улучшалась и усовершенствовалась; требование свечей было большое. Это был источник для содержания обители, и мать-игуменья в короткое время уплатила долги, оставшиеся после игуменьи Агнии, и скопила немалый капитал для постройки каменной ограды при монастыре. Это было первое ее предприятие, но Господу не угодно было осуществить ее желание. Епархиальным начальством для удовлетворения общеепархиальных нужд решено было закрыть при монастыре местный свечной завод и открыть общеепархиальный, что и состоялось в скором времени (1878 г.). Источник дохода обители, таким образом, прекратился, явилась снова нужда и во всем недостатки.

Эта великая скорбь тяжело повлияла на здоровье матушки Лидии, и она в том же 1878 году сильно заболела. Несмотря на свою тяжкую и изнурительную болезнь, она не переставала заботиться о благеобители. В продолжение болезни она несколько раз приобщалась Св. Таин Христовых. Предчувствуя приближение кончины своей, она пожелала принять таинство Св. Елеосвящения, что и было исполнено. Монахини и сестры потеряли надежду на выздоровление матушки-игуменьи. Они с великой скорбью готовились к разлуке с ней. Каждой хотелось еще и еще взглянуть на свою дорогуюматушку, еще раз встретить ласковый привет. Она же до последнего своего вздоха не переставала делать назидания. Особенно же убеждала любить Бога и любить друг друга, завещая каждой иметь смирение, терпение и послушание.