Новый год встретили семейно в своем доме. Только что кончил годовую ревизию и расчеты по заводам — начал новое дело.
В Челябинск осенью 1902 г. в больницу вместо Новицкого приехал новый врач Василий Алексеевич Ляпустин — егозливый, пустоватый, но с самомнением — мнил себя хирургом. Ляпустину не понравились челябинские квартиры, и он надумал построить свой дом, — деньжонок немного было… А. Ф. Бейвель посоветовал ему пригласить меня руководителем постройки, — Ляпустин с радостью согласился, согласился и я — отчего не заработать несколько сотен…
Ляпустин купил место, — общими силами составили план дома…
9 января я поехал в г. Тюмень за лесом. В Челябинске лесу достаточно, но в Тюмени все же выгоднее; кстати, и город посмотреть, и рыбы купить, — дорога через Екатеринбург.
Приехал, остановился на постоялом, узнал наиболее солидных нефтеторговцев. Обошел город — небольшой, тихий; дома и церкви обычные, — много и хороших домов. Большое прекрасное здание Реального училища, выстроенное и подаренное местным купцом городу. Река подо льдом и снегом, из-под которого странно вылезают несколько пароходов и барок, стоящих на зимовке.
Лесных складов несколько: Табликова, Шеина, Гаврилова, Усольцева, Широковских и проч. Цены — разные: бревна 12 аршин и 5 вершков — 1 р. 30 к.; 4 вершка — 85—90 к., в вагон помещается 5-вершковых — 55 штук, 4 в. — 80 штук, тариф до Челябинска — 41 р. за вагон.
Столковался с Шейным; 5 вершков — 1 р. 25 к.; 4 вершка — не уступил — 85 к.; заключили домашнее условие; купил пока 5 вагонов, дал задаток, — высылать будет по вагону в день.
Пошел покупать рыбу; тоже несколько складов: Рассохина. Новоселова, Бурова… Спрашиваю цену; осетрина — 26, нельма — 20—24, пыжьян — 18—22… думал, копеек за фунт, — дешевка, находка: в Екатеринбурге осетрина 70—80 к… не купить ли вагон? Но увы! — оказалось — рублей за пуд… значит, осетрина 65 к., нельма 50—60 к., пыжьян 40—50 все-таки дешевле… Купил нельмы 2 Ѕ пуда — себе и Бейвелю в подарок, — он нельмы не едал и был очень доволен.
Большой известностью пользовались пермские ковры, половики, дорожки.
Пошел смотреть и их: — ковры шерстяные, на конопляной основе, — грубые на ощупь и по рисунку, но очень прочные, цены от 5 до 10 р. — по величине, — купил пару по 7 р. 50. Дорожки — 1 арш. ширины, но тоньше, рисунок красивее, — 40—50 к., купил 30 аршин по 50 коп.
Вернулся в Челябинск; жена поворчала за рыбу и ковры, дорожки одобрила…
Начал поступать лес… Цена, считая все расходы, оказалась ниже челябинской на 5—10%, а качество значительно выше.
Приступил к постройке. Желающих подрядчиков — несколько, — отдал работу «своему» Шалагину И. И., — взял подешевле и работает добросовестно.
Плотничьи работы начались еще зимой.
Я ежедневно ходил на постройку, хотя плотничьи работы не требовали постоянного наблюдения.
У Ляпустина наличные деньги кончились. Он достал где-то под вексель 2000 р.; сообщает при мне А. Ф. Бейвелю: «Ужасно волнуюсь… подписал первый вексель в жизни!..». — «И деньги получили?». — «Получил». — «Чего ж тогда волноваться? теперь пусть тот волнуется, кто дал… как он получит обратно…».
Домашняя жизнь шла обычным порядком, жена хозяйничала, ребята росли. Володя и Шура учились.
По службе — ездил на завод, принимал спирт, делал расчеты за него, ежемесячно ревизовал заводы… в начале марта объехал участок в 3—4 дня.
В марте пошли слухи о переводе Н. Г. Ругинова в Оренбург — тоже надзирателем. Слухи подтвердились, пришло назначение.
К Ругинову все сослуживцы — большие и маленькие — относились хорошо: в городе он пользовался большой популярностью…
Свое сочувствие решили выразить подарком — на память, — я, как наиболее близкий знакомый, устроил подписку. Подписал 50 р., — остальным отставать неудобно. Подписка дала 400 р., — участвовали только акцизные. Что подарить? У контролера Доброхотова отец жил в Москве, — перевели ему телеграфом деньги и просили купить золотые часы. Выслал скоро, массивные, прекрасной работы. Челябинский гравер Яковлев выгравировал на крышке наши автографы.
Монопольные служащие собрали по своей подписке 200 р., купили в Екатеринбурге золотую цепочку к часам.
Пивоваренный заводчик Венцель — немец — подарил Ругинову серебряный портсигар. Серебро было дешево; немцу хотелось сделать хороший подарок, — портсигар оказался весом около фунта и не помещался ни в один карман.
Конечно, снимались, — сначала одни акцизные, потом вместе с монопольными, наконец, большой снимок на вокзале…
Первый устроил я — у себя: пригласил всех акцизных. Конечно — чай, карты и — длинный-длинный ужин с возлияниями, воспоминаниями, речами, тостами, пожеланиями, — вечер стоил рублей 80…
Другой вечер устроили все акцизные по подписке — в доме старшего из акцизных Н. Н. Трофимова, — распорядительницы — его жена Екатерина Владимировна и моя жена. Ужин стоил рублей 150, — напитков — изобилие. Тип вечера обычный, но выпили много основательнее. Мне понравился ром, и за вечер я вытянул всю бутылку. Контролер А. И. Степанов решил сказать речь, но запутался и выразил свои чувства тем, что выпил свой бокал и швырнул его на пол, к большому огорчению хозяйки. Остальные были не лучше… Н. Г. Ругинов — под конец так расчувствовался, что заплакал, расцеловался со всеми, даже с дамами…
Наконец, был общественный прощальный ужин в клубе. Желающих участвовать собралось человек 80, — ужин с водкой, но без вин — стоил 6 р. Были, конечно, все акцизные, монопольные и… все клубные знакомые Н. Г. Ругинова, т. е все члены клуба… Ужин хороший, — я с удовольствием поел осетрины с соусом провансаль. Конечно, скоро начались тосты, речи, пожелания, — после каждого — туш служебного оркестра. Говорили речи. Богатый купец Холодов, управляющий челябинской таможни Карпинский, земский начальник Селецкий, А. Ф. Бейвель и многие другие. От акцизных надо было говорить мне, но мужества не хватило, и за меня говорил контролер Доброхотов — знакомый с этим искусством, — впоследствии — учитель, а потом и директор московской гимназии.
Еще за ужином многие требовали шампанского… по окончании разбились на группы, на вина приналегли серьезно и… дружеская беседа затянулась далеко за полночь…
Меня пригласил поболтать Иван Корнильевич Покровский — из владельцев завода — выпили 2 бутылки шампанского, — к нам присаживался и виновник торжества Н. Г. Ругинов — его тянули во все стороны.
Я ушел домой после 2 ч., но вечер еще далеко не закончился.
Буфет клуба, считая и плату за ужин, выручил около 1000 р., если посчитать расходы на наши ужины и на подарки, то перевод Ругинова в г. Оренбург стоил челябинским обывателям более 2000 р.
Н. Г. Ругинов уехал, семья его пока осталась.
Из Троицка приехал новый надзиратель — Владимир Иванович Филиппов, — тоже с университетским образованием, тоже естественник, но… товар уже другого сорта…
С Филипповым приехала и его семья, — жена, мать, 4 детей и племянник. Поселились они в бывшей квартире Ругиновых— против костела.
С новым надзирателем у меня установились тоже хорошие отношения, почва сближения — охота. Филиппов раньше был горячим охотником, теперь уже простым, но болтал об охоте еще больше… Кроме того, он имел много столярных и слесарных инструментов, даже небольшой, но хороший токарный станок и… ничего не работал.
«Службист» был такой же, как и мы.
Ездил ко мне — пешком он не ходил — почти каждый день.
На постройке дома Ляпустина бывал ежедневно. Дом вчерне кончен, подводили фундамент, отделывали окна, двери, крыли крышу, ставили надворные постройки.
В апреле кончили. Ляпустин с семьей (только жена и дочь) переехали, устроили пышное новоселье — народу много. Тосты, пожелания, пили и за мое здоровье как строителя, но я скоро улизнул — люди малознакомые, — из «наших» — никого.
Дом стоил от 4 до 5 тыс., — я заработал больше 400 р., — обычные 10%…
Весной сшил себе рыжее пальто, которое служило около 20 лет, — для зимних поездок была доха, — для весны и осени — только форменное пальто. Нашел в прейскуранте Венига рисунок охотничьего плаща с капюшоном и башлыком — понравился. Купил злоказовского — неизносимого и теплого коричневого бобрика — 6 аршин по 1 р. 10 к., шерстяной шотландки на подкладку 8 аршин по 60 к., отдал шить портному Шонину — за 5 р. Сшил он хорошо, — вышло чудесное пальто — очень теплое, не тяжелое и на первые 2—3 года настолько приличное, что я носил его вместо форменного…
Растаяло — всей семьей прилежно работали во дворе, огороде, саду. Двор принимал все более приличный вид… В огороде — часть отвели под малину, и жена занялась посадкой. В саду насадили акации и сирени, — на получившейся аллее я устроил клумбы, жена засадила цветами.
Цветочные и огородные семена выписывал от Иммера. Пошлешь открытку, и через неделю получаешь все, — цены дешевые, семена прекрасные.
Жена, между прочим, выписала какой-то необыкновенный сорт малины — три корня, очень дорогой, чуть ли не по 1 р. за корень. Получил в сохранности. Укупорка хорошая… Выбрали лучшее место, со всеми предосторожностями посадили, полили… Посадили вечером, а ночью в огород забралась наша корова, напакостила немного, но эти драгоценные корни вытащила и изжевала…
Чтобы иметь хороший сад и огород — нужна поливка и поливка. О городском водопроводе тогда и не думали, — возить или таскать воду из ручья — хлопотливо. Нам очень хотелось выкопать колодец, но грунт — невозможный — камень. Склад — винный — значительно ниже нас, но и там для рытья колодца употребляли динамит, и вода появилась только на 20 аршинах.
Я все-таки поговорил с подрядчиками, о цене не торговался, качество грунта не скрывал. Они охотно брались копать, но с моим непременным условием не соглашались. Условие такое: плачу по мере работы, хоть за каждый аршин, но только половину платы, — остальное — когда покажется вода. Я предполагал, что до воды дойти трудно, — подрядчик сбежит с работы, и останется зияющая дыра во дворе или огороде и громадные кучи щебня.
Дело о колодце так и рассохлось…
Месяца полтора самого жаркого времени жена и ребята провели в Смолинском прииске. Ребята почти все время на берегу озера, — купались, играли, бросали в озеро камни, песок.
Я часто приезжал в Смолино на велосипеде.
Жена взяла с собой и корову, — она давала столько же молока, сколько и 8 коров хозяина — зажиточного казака. Я сначала удивлялся такому удою у хозяев, приписывал «некультурности», потом сообразил, что это молоко обходится им дешевле нашего.
Весной охотиться было некогда, — но летом на озере Ванюши настрелял достаточно…
Был 2 июля с Угрюмовым, но… с 29 июня разрешение охоты, и другие городские охотники 30 июня и 1 июля произвели такой разгром — не столько убили, сколько разогнали — что утки еще не вернулись на озеро, и я убил только 4 шт.
18 июля поехал с Филипповым, — утки успокоились, убил 19 штук — 15 чернядей, 3 кряковых и 1 гоголя.
В самом конце июля приехал в Челябинск новый управляющий акцизными сборами — Богомолец. Говорит, что охотник, — раздразнили его Ванюшами… «Интересно бы, — говорит, — побывать!». Озеро в моем участке — поехал 1 августа на разведку: позаботиться о лодках, проводниках… Богомолец — не поехал… Празднуя его отъезд, мы компанией — я, Филиппов, помощник надзирателя Газенбуш, Угрюмов — поехали 7 августа. Приехали вечером, плыть на озеро — не стоит, — решили постоять на берегу — на пролетах. Со мной были чоки, — за вечер я убил 3 кряковых, — из них одну сидячую — на воде очень далеко, — смерил — 143 шага! На другой день — на озеро, — пальба непрерывная, — я убил еще 11 штук — 5 кряковых, 4 черняди, широконоску и шилохвост.
Понравилось, — 12 августа поехал с Филипповым. Остановились в поселке Адищевском, — на 4 версты дальше, но тоже на берегу — здесь легче достать лодки и проводников. Я убил 11 штук, Филиппов — вроде этого. С ним — происшествие: для более удобного обстрела он положил скамейку на борта лодки и при первом же быстром повороте шлепнулся весь в воду — пришлось вернуться, обсушиться…
15 августа семья вернулась в город — сыновьям пора учиться.
С начала сентября начала работать ректификация, ставили с Филипповым контрольные снаряды, обеспечивали их и аппараты пломбами.
Начал поступать спирт, — принимал, составлял расчеты. Завод снабжал ректификатом Челябинский, Троицкий и Верхнеуральский склады, — спирту поступало много — около 600 000 ведер в год, и Филиппов окрестил меня… спиртовым королем.
По службе были и другие дела. Выяснял цены на хлеб и проч. Цены такие: пшеница в зерне от 45 до 55 коп. пуд, рожь 35—45, овес 30—35—40 к., картофель 10—14 к., сено 10—26 к., соль 25 к. Рабочие руки — поденно 30—35 к., помесячно от 6 до 25 р.
30 сентября поехал с Филипповым на охоту в Варламовское лесничество — 80 в. от Челябинска — на лошадях. Лесничий — Горшковский — старый знакомый Филиппова ежегодно устраивал 1 октября облавы на коз, приглашал 8—10 человек, на этот раз просил Филиппова привезти кого-нибудь из сослуживцев.
Я взял ружье с длинными цилиндрическими стволами.
Приехали вечером, остановились на постоялом, — к Горшковскому. Хороший дом и обстановка, — даже рояль, — все приглашенные в сборе, публика «чистая». Что-то вроде званого вечера, — ужин, выпивка — чуть-чуть.
На другой день облава, первый загон в 4—5 верстах от села. Порядок — образцовый: загонщиков человек 40, верхами, разделены на группы по 5 человек, каждую ведет лесник, — всеми загонщиками руководит старший лесник: гнали безукоризненно…
Взяли нумера, Горшковский поставил каждого охотника, — сходить с места нельзя, стрелять только коз и волков.
Передо мной поляна, дальше редкий лес, на поляне сухая сосна в 40—50 шагах.
Начался гон… насторожился… Вдруг хлопанье крыльев, и на сосну усаживаются 3 глухаря! — шевелятся, прислушиваются к гону, меня не замечают, — слетели уже под конец. В этом загоне козы вышли на 2 охотников, оба стреляли и оба — промазали.
Второй загон, третий. Я стоял в мелком, редком сосняке… По гону слышно, что козы есть. В стороне послышался топот… всматриваюсь — ничего… Взглянул вперед — передо мной крупный козел, — я не успел поднять ружье — исчез… В этот загон убили 2 коз.
В следующий загон — впереди почти чистое место, дальше лес… Справа от меня стоял доктор из Кочкаря… Погнали… между нами — козел… Выстрелили одновременно, — козел упал… приподнялся — я выстрелил еще — затих. После загона с козла сняли шкуру, чтобы определить, чей козел… с моей стороны — ни одной раны, со стороны доктора — три картечи, убил он.
Еще два загона, убили 3 коз.
Темнеет — в село, к Горшковскому, — ужин, выпивка серьезные, но я воздерживался, — компания незнакомая.
Мне сначала не везло, но в один из последних загонов я убил двух лис! — одна очень хорошая.
В последний загон разрешалось стрелять все, кроме загонщиков; — убили десяток зайцев, несколько тетеревов.
Поблагодарили хозяина, внесли свои паи — 5 р. за оба дня охоты, — поехали домой.
Пока не было глубокого снега, ходил за линию ж. д. пристреливать бюксфлинт, который почему-то был ближе к сердцу, чем большое ружье с двумя парами стволов.
Меня не удовлетворял другой ствол.
Совершенно прямой, правильной сверловки, а в мишень — круг диаметром 1 арш. давал 25—30% заряда дроби N4. Менял заряды и снаряды — не прибывает, — дроби и пороху клал немного, — все же калибр 20-й.
Вдруг наткнулся на заметку в журнале «Псовая и Ружейная Охота», что лучший заряд для 20-го калибра для ружья Ижевского завода — 1 золотник 54 доли жемчужного пороха и 8 золотников 12 долей дроби — ведь это и для 12-го калибра большой заряд! Заметка подписана А. П. Ивашенцевым, — другому бы не поверил.
Зарядил, — медная гильза полна. Результат — лучше, до 40%, отдача здоровая.
Захотелось еще большего. Ивашенцев очень хвалил колечко Злея — концентратор, но он в медную гильзу не годится, потому что гильзу надо основательно закручивать. А почему нельзя пыж к медной гильзе приварить воском? В литературе— ни слова, — надо попробовать…
Склеил концентраторы, заряды Ивашенцева, дробовой пыж не закопал, а приварил.
Результат — блестящий: N4 дроби в среднем до 50%, N 3 — до 56% и, наконец, N 6/0 — в заряде 38 штук до 70%, — отдельные выстрелы 84%.
Снова перепробовал разные способы снаряжения для картечи; клал в заряд 15, 16, 17, 23 штуки, — приносило 4, 5, 7 штук — плохо… А 10 штук — круглая пуля 32 калибра — весили 7 золотников 88 долей при заряде 1 золотник 24 доли 3 — не меньше 5, чаще 6 и 7, доходило до 9 штук, а ведь 9 пуль, даже 6, 7 сразу могут свалить кого угодно…
Осенью в Челябинске — по инициативе А. Ф. Бейвеля — образовалось 0бщество взаимного кредита.
Набралось достаточное количество желающих, сделали взносы — не меньше 50 р., некоторые внесли и по 500 р. — получили разрешение на открытие.
Собрались в Городскую думу для организации. Председателем правления, т. е. главой — выбрали А. А. Чикина, его товарищем А. Ф. Бейвеля, — в число 6 членов Правления выбрали и меня. Председатель Совета — контролирующий орган — Р. Г. Попов.
Помещение дал бесплатно А. А. Чикин, — низ одного из Стахеевских домов; наняли бухгалтера — некоего Михайлова, знающего банковскую бухгалтерию, но очень паршивого человечишку, обладающего талантом вызывать острую антипатию у всякого, кто его узнавал.
Был выбран из членов учетный Комитет — для оценки новых членов и представляемых векселей. Кассой заведовал очередной член правления, он фактически был главой.
В октябре был А. Ф. Бейвель, на ноябрь выбрали меня…
Сначала я чувствовал себя, как в лесу, но скоро огляделся,— дело оказалось нехитрое…
Занятия были вечером — с 6 до 9 ч., — обязательные дни — понедельник, среда и пятница.
Дела Кредитки пошли бойко — деньги нужны всегда и всем.
Месяц просидел благополучно, — с 1 декабря — другой член Правления.
За зиму общественная жизнь затихла.
Филиппов был даже слишком общественный человек, — по словам его жены — он в Троицке ежедневно посещал всех своих знакомых, — но у них почти никто не бывал. Она — Софья Матвеевна — все время сидела на диване и читала, — говорила, что у нее порок сердца.
За зиму у них собирались некоторые акцизные раза два…
Жена возилась с ребятами, хозяйничала, иногда бывали у Бейвелей, — заходили и они.
В свободное время я прилежно столярничал в большой детской. Сделал — возился больше месяца — полубуфет, — выкрасил, покрыл лаком — вышел приличный. Еще дольше возился с грандиозной, но довольно неуклюжей, вешалкой для передней…